Мне давно хотелось без излишнего морализирования написать историю прошедшего века с его парадоксами свержения невероятно прочных государственных строев, которые вдруг разваливались, как карточные домики. Но казалось скучным и необъективным обсуждать смерти и трагедии людей, философствуя и на самом деле не зная, за что им все это было дано. И мне пришла в голову идея объединить воспоминания моих родных со своими и через реальные судьбы людей разных сословий – дворян, купцов, крестьян, рабочих, военных, ученых описать историю столетия, судьбу всей России. Может быть, это покажется людям интересным. Во всяком случае, это правда, а правду можно трактовать по-разному, и взгляд на нее меняется в зависимости от времени, в котором вы о ней читаете. В доме сохранилось множество старинных фотографий, так что иллюстративный материал будет богатым.

Мне захотелось написать семейные хроники не только для того, чтобы описать жизнь своей семьи. Дело в том, что в старом доме сохранились записки многих поколений моих предков. Это бесценный исторический материал. И многое здесь написано их рукой. Я не изменял ни стиль, ни обороты речи. Все это для того, чтобы через жизнь семьи отразить радости и мучения, победы и несчастья России на протяжении ста пятидесяти лет. И об этом рассказали современники событий. Вслушайтесь же в их живые голоса. У правды есть одно очень существенное преимущество – это правда.

Мой дом стоит в центре Гребешка – горе над слиянием Оки и Волги. В доме живёт восьмое поколение нашего рода. В родовом древе сплелись и купеческие, и дворянские корни. Один из предков был ревизором, другой – тайным советником.

В этом доме родилась и моя прабабушка Инна Федоровна Жаркова-Рудая.

…Ночь, но не спится. В крошечное окошечко мансарды падает бледный лунный свет. Вся дрожа, Инночка одевается и, стараясь не скрипеть, спускается по лестнице из мансарды, держась за перила. В доме мирно посапывают мама и папа. Тихо отперев дверь, она спускается на парадное и выходит на освещённую луной улицу. Где-то вдалеке бьёт в колотушку сторож. Перебежать улицу – и ты в безопасности. Под аркой ждёт Вася. Вася по бедности живёт в приюте дворянских вдов и сирот с мамой, прямо напротив их дома. Он бледен и весь дрожит. Они не смеют дотронуться друг до друга, только чувствуют дыхание друг друга в темноте. Как бьётся сердце, когда руки слегка соприкасаются. «Завтра придёт свататься жених». Больше сказать нечего, только слёзы, слёзы по несбывшемуся. Жених оказался деликатным, стесняющимся украинцем. Он с нежностью смотрел на невесту и потел от волнения. Невеста имела расстроенный вид и тоже смущалась, она знала, что против её воли родители не поступят. А через несколько месяцев была свадьба – красивая, пышная и добросердечная, жених всем пришёлся по душе. Фаля – так по-домашнему звали жениха, заметил Инночку в церкви и безумно влюбился в тоненькую синеглазую девушку с очаровательной улыбкой и локонами до плеч. Он был очень добрым человеком, и это его качество покоряло всех. От дома до церкви было не более 300 м – поехали в карете. Невеста была потрясающе красива и нежна, жених солиден. Уютный дом скрыл молодожёнов от посторонних глаз.

Когда-то каждый маленький деревянный домик на Гребешке был окружен садом, имел своё лицо, был не похож на другие. Семьи здесь были большие, несколько поколений жили вместе: и дети не были брошены, и старикам находилось место и дело. Малышня играла в лапту, молодёжь водила хороводы. «А мы просо сеяли, сеяли!» – пели одни. «А мы просо вытопчем, вытопчем!» – пела другая ватага, наступая на первую. А старики сидели на лавочках, вспоминали молодость.

По рассказам бабушки, весной Гребешок благоухал: первой зацветала черемуха, потом – сирень, яблони, вишни, груши, сливы. Люди выходили из ставших душными домов. Дымились самовары, пили чай. Открывались окна, выставлялись зимние рамы. Казалось, после зимы оттаивала душа. Звучали романсы и песни под гитару. Дружили здесь домами, ходили друг к другу в гости.